2. Traduzione

Глава IV

ТИПЫ РЕАЛИЗАЦИЯ ПРОЦЕССА ПЕРЕВОДА

§22. Некоторые важные понятия традиционной теории перевода

В теории перевода издавна рассматриваются такие понятия, как «буквальный», «адекватный», «вольный» перевод и т.п. Эти понятия не построены по единому критерию: с ондной стороны, они обозначают явления языковые (соответствие или несоответствие тово или иного элемента ПЯ элементу ИЯ), с другой/ явления художественно-эстетические; соответствие или несоответствие образа, жанровых или индивидуальных особенностей и т. п. При построении научной процесса, эту понятия должны быть замены более точными.

Перед тем как перейти к изложению этих новых понятия, полезно будет, однако, выяснить, какой смысл вкладывался традиционно в термины «буквальный», «адекватный», «вольный» перевод с тем, чтобы попытаться сохранить то ценное с лингвистической точки зрения, что в них содержалось. Мы будем исходить из анализа термина «буквальный перевод», поскольку в него, как правило, вкладывался лингвистический смысл.

Термин «буквальный перевод» употребляется многозначно:

1) он обозначает «чужеязычности» перевода, т. е. перенос поэтических, жанровых, индивидуальных особенностей оригинала литературно-художественного текста, противоречащих эстетическим нормам литературы, к которой приобщается переводимое произведение.

В этом смысле термин «буквальный перевод» противопоставлен так называемому, употребляется лишь для случая, термин «склонению на наши нравы».т. е. такому переводу, при котором переводимое произведение вольно пересказывается.  В дальнейшем это противопоставление, не изменив своей теоретико-литературной сущности, вылилось в противопоставление буквального и вольного перевода;

2) он обозначает поэлементный перевод (пословный, посинтагменный, и т. п.). Иногда в этом смысле употребляется термин «дословный перевод».

В данном значении термин «буквальный перевод», по-видимому, употребляется лишь для случая, когда поэлементное соответствие установлено незакономерно, в в нарушениие определенных форм языка, стиля, жанра и т . п. Противопоставлен же он термину «адекватный перевод», где под адекватным понимается перевод с учетом широкого контекста (обычно не только лингвистического).

Что не касается случая, когда поэлементный перевод не противоречить никаким нормам, то термин «буквальный» здесь или совсем не употребляется, или же употребляется наряду с термином «дословный» лишь для случая, когда единицей перевода является слово;

3) он обозначает перевод слово в слово для случая, когда происходить перенос лексико-грамматических норм одного языка в другой, и в этом, по-видимому, противопоставлен переводу грамотному, выполненному с учетом норм языка.

Разумеется,все это не точные определения, а лишь приблизительные описания, являющиеся  попыткой как-то уточнить существующее словоупотребление.

Теперь мы перейдем к введению некоторых терминов, уточняющих перечисленные выше.

Эти термины будут описывать разные типы реализации основной схемы перевода, в зависимости от характера тех заранее заданных соответствий, которые ею предполагаются.

§23. оснобные типы соответствий между единицами ИЯ и единицами ПЯ

Мы видели, что язык/посредник целесообразно строить таким образом, чтобы в нем для каждой единицы перевода в ИЯ и ее соответствия в ПЯ имелись:

а) набор элементарных смысловых единиц;

б) история порождения соответствующего отрезка текста (как с точки зрения вхождения в определенные конфигурации, так и с точки зрения траснформационных преобразований).

в) стилистическая характеристика.

Мы будем называть соответствие полным, если единица ИЯ соответствует тому же набору характеристик в языке/посреднике, что и переводящая ее единица ПЯ.

В класс слов, между которым можно установить полное соответствие, входят слова-термины, значение которых органиченно их предметной соотнесенностью.

В этот класс входят не только научные термины, но и все единицы языка, которые обозначают категории, общие двум языкам. Например, общими для русского и романо-германских языков будут слова числительные, слова, обозначающие пространственные отношения, основные понятия экономической и политической жизни европейческих народов и т. д. По предварительным подсчетам, около 40% полнозначных слов (существительных, прилагательных, глаголов и наречий) в общественно/политических текстах на международные темы всегда переводятся на французский, английский, немецкий и др. языки одними и теми же словами.

Ср. относительно рассматриваемых здесь явлений следующее определение: «Будем называть конгруэнтными такие два элемента сопоставленных словарей, которые, занимая одинаковое место в парадигматической системе, обладают тождественными синтагматическими функциями. Примером полной конгруэнтности может служить термин «статическая чувствительность» англ. Static sensitivity, фр. sensibilté statique, чем. statische Empfindlichkeit, исп. sensibilidad estatica, итал. sensibilità statica, голл. Statische gevoeligheid, польск. wydajnosc statyczna, швед. Statisk känslighet» (Андреев, Зaмбржицкий, Пазухин, Пак, стр. 1).

Обратимся теперь к неполным соответствиям. Прежде всего здесь можно выделить следующие три группы, в зависимости от того, какие характеристики единиц оказываются несовпадающими:

а) соответствия со смысловым и стилистическим инвариантом, т. е. те, в которых не совпадает лишь характеристика порождения.

В качестве примера рассмотрим здесь перевод следующего русского предложения:

‘Керсон умер в 1925 г., лишь ненадолго пережив свою политическую смерть’.

В немецком и французском переводе жтого предложения значение следствия может быть передано соотношением двух ядерных предложений без последующей трансформации:

нем.Еr überlebte seinen politischen Tod nicht lange, (denn) er starb 1925. фр. Il ne survécut pas longstemps à sa mort politique: il mourut en 1925.

Когда мы говорим о сохранении стилистической характеристики, то имеем в виду не только соответствующие пометы к отдельным словам, но и общий характер построения, то, что иногда называют «стилистической фигурой». Следует указать, что эта характеристика не столь расплывчата, как может показаться на первый взгляд. Поскольку основные фигуры могут быть перечислены (это, кстати, делалось уже в античных курсах риторики), то вполне можно представить себе ракое дополнение к алгоритму синтаксического анализа, которое проверяет построение фразы с точки зрения наличия в ней одной из заданных фигур[i];

б) соответствия со смысловым инвариантом, т. е. те, в которых могут различаться не только характеристики порождения, но и стилистические.

Очень характерно расхождение в стилистических нормах при переводе некоторых газетных текстах, например, спортивной хроники. В немецкой газете много специальных выражений, обычно очень образных, но мало понятных для «непосвященного». Большинство слов должно быть снабжено пометой «фамильярно» или «непринужденно». Вот один пример (Ш в а н е б а х, Р е в з и н, стр. 83): Für die eindrucksvollte Vorstellung sorgte Halbweltergewichtler Niegsch, als er favorisierten Strauss mit einem schweren Recht–Haken abfing un zu Boden zwang.

Сохранение в переводе стилистических характеристик отдельных слов дает в лучшем случае образчик плохого «спортивного жаргона».

‘О наиболее ярком представлении позаботился боксер полусреднего веца Нигш, поймав любимца публики Штрауса на крюк справа и бросив его на землю’.

Ср. более «спокойный» перевод:

‘Наиболее убедительно провел бой боксер полусреднего веса Нишг, которому удалось нокаутировать тяжелым ударом правой своего противника, любимца публики Штрауса’.

Несохранение стилистической характеристики часто ведет к  явлениям, которые в переводческой практике получили наименование сглаживания. Примером сглаживания является перевод на русский язык немецкого предложения: In Chemnitz war der Boden für ihn zu heiss geworden. ― ‘В Хемнице пребывание стало для него опасным’. Здесь, однако, можно сохранить стилистическую характеристику и оставить образное выражение и в переводе, например, ‘В Хемнице земля горела под его ногами’.

Еще пример сглаживания: ‘Х. N’y va pas par quatre chemins’ ― ‘Х. Пишет об этом довольно откровенно’;

в) соответствия, не сохраняющие смысла

По поводу этого третьего случая необходимо заметить следующее. Ясно, что полное несохранение смысла противоречит самому определению перевода. Дела, однако, в том, что в наборе смысловых единиц, соответствующих отрезку текста, могут бытьболее или менее весомые, т. е. может быть введена определенная иерархия компонентов смысла. Рассмотрим для примера предложение: ‘африканские народы кровью завоевалисвою незавицимость;. Оно было переведено на французский язык следующим образом: Les peuples d’Afrique ont achetél’Indépendance au prox de leur sang. Слово ‘завоевать’ дало в переводе слово acheter которое значит «А. Каузирует для себя имение некоторого объекта в оцмен на деньги».

На первый взгляд может показаться, что смысл русского слова вовсе не сохранен. На самомо деле это не так, уибо в слове ‘завоевать и в слове ‘купить’ имеется элементарное значение:  «А. Каузирует для себя имение некоторого объекта». Это общее значение в данном контексте является релевантным, а значение, указывающее на средство каузирования имения  русского (силой, в обмен на денги и т. д.) здесь иррелевантно. Инимы словами, рассматриваемое здесь соответствие устанавливается таким образом, что сохранияется основной элементарный смысловой дифференциальный признак некоторй группы слов, а нейтрализуятся признаки, отличающие эти слова между собой. Так, слова ‘приобрести’, ‘купить’, ‘завоевать’, ‘украсть’ и др., имеющие общий смисл «каузировать имение для себя», могут заменят друг друга.

Таким образом, ва множестве элементарных смислов, сопоставляемых слову, можно выделить несколько основных, наиболее важных, которые осуществляют несоотнесение с ситуацией. Это подмножество выделенных наиболее важных значений мы будем называть основным значением слова. Основное значение слова и будет смысловым инвариантом, сохраняющимся в переводе. При этом  следует иметь в виду, что основное значение слова может быть выделено самой структурой языка/посредника, т. е. заранее задано.

Тем самым обеспечивается реализация процесса перевода по схеме № 4.

Аналогическое явление имеет место, когда необходимо выделить основное значение слова, но это выделение не может быть задано, а выводится из ситуации.

Рассмотрим следующие предложение: ‘Два длинных ряда густых деревьев почти упираются в набережную’.

При переводе на французский язык прямого соответствия для ‘ упираются в…’ нет.  Это и понятно, ввиду сложности семантической структуры данного слова. Словарное его определенное троякое: 1) «плотно отеретьсйа частью своего тела или концом какого-нибудь предмета»; 2) «идя натолкнуться на что-нибудь, обнаружить какое-нибудь препятствие» (прост); 3) (перен.) «упрямо не соглашаться с чем-нибудь, на что-нибудь…»

Эти значения иллюстрируются, соответственно, следующими примерами. ‘Упереться ногами в землю; шел, шел и уперся в забор; уперся и не поехал никуда’ (см. «Цловарь русского языка» С. И. О ж е г о в а, изд. 1953 г.) Строго говоря, не одно из этих определенных не соответствует смислу искомого слова. Интуитивно мы понимаем, что из преведенных иллюстраций ближе других к нему подходит значение ‘упереться’ в предложении ‘шел, шел и уперся в забор’.

Такое понимание обусловливается тем, что ряд деревьев может рассматриваться как линия ровно расположенных и в определенном порядке следующих друг за другом однородных объектов. Это  элементарное значение следования из одной точки (начало) по направлению к другой (конец) входит в состав значения слова ‘упереться’, как в контексте ‘шел, шел и уперся в забор’, так и контексте ‘ряд деревьев, упирающихся в набережную’.

Можно было бы при синтезе французского предложения выбрать из многочисленных французских эквивалентов слова ‘упереться’ слово Ьи1ег, т. е., «идя, натолкнуться на препятствие».

Поступая таким образом, мы, однако, полагаем что французский читатель обладает тем же жизненным опытом, что и русский автор, что он будет в состаяании, следовательно, выделить в слове buter эелементарное значение «следовать от одной точки (начало) по направлению к другой (конец)» и отбросить дифферензиальный признак «идя натолкнуться на препятствие». Но переводчик может заменить слово ‘упераются’ другим словом, включающим элементарное значение «следовать от одной точки (начало) к другой (конец)», например, словом ‘идут до…’ ― vont jusqu’à. ‘Два ряда деревьев упираются в набережную’ будет переведено так: Deux rangées d’arbres vont jusqu’au quai.

Мы охарактеризовали, таким образом, неполные соответствия со структурно-семантической или системной точки зрения (а именно, с точки зрения того набора характеристик в языке-посреднике, через которой устанавливается  соответствие).

Теперь обратимся к другой стороне вопроса. Рассмотрим неполные соответствие ц точки зрения тех условий контекста, в которых они устанавливаются, т. е. с точки зрения их функционирования в речи.

Здесь можно выделить два вида неполных соответствия:

а) условные и б) вероятностные.

Условым соответствием называется такое, при котором единицы перевода некоторого подъязыка ИЯ соответствуют единицам ПЯ прн условии наличия определенного окружения для данной единизы.

В этот класс бходят слова с разной категоризацией в двух (или больше) языках, т. е. значителньое большинство слов. ср. нога jambe /pied рука main/bras. Для того, чтобы установить соответствия этих слов в ПЯ, нам нужно знать их окружение, их контекст (ср. ‘Ребенок сидел у него не на ногах’ и ‘Он ударил его ногой’).

Таким образом, понятие условного соответствия отражает ту известную в теории перевода идею, что перевод зависит от контекста (см. §21). Так, при переводе предлоюения ‘Перед дворцом раскинулась широкая площадь’ мы, между прочим, наталкиваемся на следующую трудность: слово ‘широкий’ не имеет полного соответствия во французском языке: оно противопоставлено в оснобном слову ‘узкий’, в то времия как фр. large противопоставлено в основном слову long (длинный). Но слово large включает  в себя элементарное значение ‘протяженность в пространстве’, которое содержится и в слове vaste. Учитывая микроконтекст слова ‘широкий’ в преведенном предложении (широкая полщадь), мы при синтезе французского текста быберем в качестве условного соответствня слова широкий фр. vaste.

Полные и условные соответствия инеют то общее, что для некоторой единицы перевода находится прямое соответствие (в данном подъязыке).

Рассмотрим теперь случай, когда такое однозначное соответствие неосуществимо даже для некоторого подъязык.

Мы будем называть вероятностным  такое соответствие, при котором единице перевода в ИЯ соответствует несколько переводов в ПЯ, принципально не сводимых друг к другу, причем дла каждого из переводов нельзя указать разумно ограниченный контекст, которой его однозначно определяет, а можно указать лишь некоторую вероятность того, что будет избран тот или другой перевод.

Например, для слова «беседа» нельзя указать разумно ограниенного контекста, который определил бы выбор фр. causerie, нем. Unterhaltung или же фр. entretien, нем. Graspräch, Unterredung. Но можно определить вероятсность появления  того или другого соответствия для данного подъязыка.

Рассмотрим следующее предложение: «Источники существования этого заведения туманны». Прямого соответствия слова «заведение» в английском, французском, немецком и других языка не имеется. Как правило, оно встречается в сочетании со словами, с которыми образует одну единицу перевода (ср. учебное заведение — institution d’enseignement, Mittel- und Hochschule и т. д.).

В данном же тексте речь идет о некотором акционерном обществе, скрывающем под видом научно-исследовательского института неблаговидную политическую деятельность. Лишь знание этого факта, выведенное из статьи в целом, позволяет с высокой мерой вероятности выбрать соответствие слову зеведение: Cette officine dispose de ressources d’origine douteuse.

Необходимо отметить, что если полные и условные соответствия описывали ситуацию для которой обращение к действительности по схеме № 3 не является необходимы, то вероятностная эквивалентность описывает тот случай, когда однозначное решение возможно лишь в случае обращения к действительности, а для схеми № 4 возможно лишь указание вероятного соответствия.

П р и м е ч а н и е. как правило, прямые соответствия совпадают со взаимнооднозначными соответствиями. Напомним, что с взаимнооднозначным называется соответствие,  удовлетворяющее следующим тробованиям: А соответсвует В и только В, В соответствует А и только А. Примером такого соответствия могут быть слова: январ – Januar – Janvier – January; семь – Sieben – Sept — Seven (возможны и грамматические взаимнооднозначные соответствия: Der Himm ist blau – le ciel est bleu – the sky is blue. Или же: Er hatte gesehen — il avait vu — he had seen.[ii]

Заметим, однако, что понятие прямого соответствия шире, чем понятие взаимно-однозначного соответствия. Соответсвие может быть прямым, но не взаимно-одназначным например, русск. Начинать, нем. Beginnen, anfangen, англ. To start, to begin, to commence.

В связи с этим схема, разбираемая в дальнейшем, является обобщением схемы, предложенной авторами ранее (Р е в з и н, Р о з е н ц в й г, стр. 56-57).

§ 24.Основные определения теории перевода

Введем одно вспомогательное понятие, а именно понятие «суперкатегории».

Мы будем говорить, что две единицы перевода, на которорых одна выделена в ИЯ относительно ПЯ, а другая выделена в ПЯ относительно ИЯ, относятся к одной суперкатегорий, если между ними можно установить прямое соотетствие, и к разным суперкатегориям, если такого соответствия установить нельзя. Например, Wandzeitung и ‘стенная газета’ принадлежат к одной суперкатегории, а ‘уют’ и comfort — к разным суперцатегориям.

Возьмем теперь два языка L₁ и L₂ и выделим все единицы перевода относительно них.

Каждая из единиц перевода принадлежит к какой-то суперкатегории, построенной на основании анализа соответствий межды этими двумя языками. Некоторыя суперкатегории включают единизы перевода двух языков, другие же включают единицы перевода только одного из двух языков. Мы получили два множества суперкатегорий, которые, вообще говоря, перескаются. Cм. Схему № 8:

В заштрихованной части находятса суперкатегории, включающие L₁ и L₂, или, иначе говоря, единицы, между которым можно установить прямое соответствие.

Рассмотрим теперь процесс перевода с L₁ на L₂ или с L₂ на L₁.

Возможны два принципально различных типа перевода:

1) элемент α входит в общую часть двух языках с L₁ и L₂. Поскольку в суперцатегорию элемент α входит некоторый такой элемент β, что между α и β установлено прямое соответствия, то переход от α к β является простым перекодированием. Такой перевод мы будем называть интерлинеарным. Частный случай интерлинеарного перевода, а именно, когда единицей перевода является слово, представляет дословный перевод.

Подробнее переводаом как перекодированием мы займемся в § 25.

2) элемент α не входит х общую часть двух языков L₁ и L₂. Здесь положение сложнее н возможно несколько разных подтупов.

а) процесс перевода осуществляется так, как будто элемент входит в общую часть двух языков, т. е. считается, что можно установить прямое соответствие между α и каким-то β в L₂. Иначе говоря, здесь расширяется система L₂, она дополняется рядом с  суперкатегорий из L₁. Такой перевод мы и будем называть буквальным.

б) Процесс перевода осуществляется так, что элемент α заменяется внутри L₁ каким-то элементом α₁, который входит в заштрихованную часть, причем элемент α₁ выбирается так, чтобы смысл высказывания сохранился. Затем устанавливается прямое соответствие между α₁ и β₁, где β входит в одну суперкатегорию с α₁. Токй перевод мы будем называть упрощающим.

Отличие этой схемы”от предыдущей в том, что здесь исходный элемент не обязательно лежит в общей части двух языков. Возможен также случай, когда переводящий элемент выбирается не обязательно из общей части.

в) Процесс перевода  происходит в начальной стадии так же, как в 1 или в 26, т. е. yстанавливается соответствие непосредственно между α иβ, если оба лежат в общей части, или, как в б между α и α₁ и затем между α и β. Теперь уже внутри L2 производится модуляция или трансформация, т. е. выбираются все отрезки текста, имеющие тот же смысл, что и β (т.е. β₁, β₂…, β_n), и устанавливается соответствие между исходной единицей перевода и каким-то из рассмотренных β₁ ( β₁ или β₂… или β_н). Такой перевод мы будем называть точным.

г) специальным случаем точного перевода является такой перевод, при котором выбор соответствия производится с сохранением стилистической характеристики и с учетом законов сцепления в языке L₂ между данным отрезком и окружающими его отрезками, полученными в результате перевода других единиц (т, е. с учетом контекста в ПЯ). Такой перевод мы будем называть адекватным.

Легко заметить что по этому определению всякий адекватный перевод является вместе с тем переводом точным. Обратное не верно.

Что касается отношения интерлинеарного и точного перевода, то можно заметить, что кажды интерлинеарный перевод является одновременно переводом точным. Адекватным иитерлинеарный, в том числе дословный, перевод может быть лишь при условии, что сохраняется стилистическая характеристика и соблюдаются законы сцепления, т. е. когда любой точный перевод становится адекватным.

д) Возможен и такой перевод, при котором выбор элемента перевода производится исходя не из законов соответствия, а исключительно из законов сцепления. Такой перевод мы будем называть вольным.

Поскольку вольный перевод, в смысле этого определения, может быть описан лишь при условии привлечения понятий поэтики, то он нами в дальнейшем рассматриваться не будет.

Подробному анализу типов реализации процесса перевода будут посвящены §§ 25—29.

§ 25. Общая часть двух языков и ее роль впереводе, заимствование и калькирование

При любом процессе обучения другому языку и тем самым установления соответствий между двумя языками мы должны выделить некоторое число прямых соответствий, полученных путем непосредственного указания на предметы. Именно область предметов, относящаяся к «пересечению двух культур» (Q u i n e, 1953, стр. 62) и является основой двуязычного общения, а тем самым и перевода, причем постепенно эта область расширяется с увеличением контактов (ср. § 6) и в конце концов приводит к образованию того, что мы назвали общей частью двух языков.

Для того, чтобы легче представить себе процесс возникновения общей части двух языковых систем, вспомним, как протекает на начальном этапе процесс изучения иностранного языка школьниками или студентами.

При помощи учебника и учителя учащийся узнает значение слов и грамматических форм этого языка, т. е. их перевод на родной язык. Этот перевод бывает, как правило, дословным, так как на данном этапе иностранный язык состоит из элементов, имеющих каждый лишь одно соответствие в родном языке.

В результате неоднократных сопоставлений эти соответствия закрепляются в памяти, образуя, по выражению Л. В. Щербы, язык с двумя терминами. Это и есть на данном этапе процесса обучения общая часть родного и иностранного языка.

Общая часть двух языков особенно наглядно выступает в лексике. Оно и понятно: словарные единицы языка менее связаны между собой, чем его фонологические, морфологические или синтаксические элементы. Воздействие языковых контактов заметно, однако, и в морфологии и в синтаксисе.

С точки зрения теории и практики перевода следует особо остановиться на явлениях, способствующих установлению прямых соответствий и образованию общей части двух систем языков: заимствовании и калькировании.

Обратимся к заимствованиям.

Известно, что языки заимствуют друг у друга слова и словосочетания. Некоторые из этих слов, так называемые интернационализмы, встречаются во многих языках (ср,, например, ‘демократия’ —democracy, démocratie, Demokratie; ‘социализм’ — socialism, socialisme, Sozialismus; ‘революция’ — revolution, réevolution, Revolution; ‘партия’ — party, parti, Partei; ‘университет’ — university, université, Universität; ‘трагедия’ — tragedy, tragédie, Tragödie; ‘баскетбол’ —” basket-ball, basket-ball, Basketball). Подобные, слова обнаруживаются во многих языках, в том числе и неродственных, но не во всех.

В связи с этим указывалось, что термин «интернационализмы» не точен. Предлагали заменить его термином «регионализм». Однако и этот термин неудобен, поскольку слова, принадлежащие к этой группе слов, бытуют и в языках географически отдаленных.

Мы будем пользоваться термином «интернационализм», учитывая вхождение этих слов в язык международных, политических и научных общений, а также в международные искусственные языки. Уже при первом взгляде заметно, что хотя и в фонологическом и в морфологическом отношении интернационализмы подчиняются системе данного языка, они, тем не менее, сохраняют между собой сходство (оно более явно выступает в написании).

С точки зрения теории перевода важно отметить, что эти слова входят в общую часть соответствующих языков и, следовательно, переводятся интер-линеарно.

Интернационализмы часто встречаются при переводе политических текстов. В основном, однако, они принадлежат к языку науки, интернациональной по своему содержанию[iii].  Создаваемые в том или  ином языке, главным образом из древнегреческих или латинских морфем, интернациональные научные термины-слова и словосочетания распространяются в другие языки (ср, возникшие в последнее время термины: ‘кибернетика’, ‘энтропия’). В основном — это существительные (в том числе сложные: ‘диалектология’, ‘спектрометр’ и т. д.).

Однозначности научной терминологии принципиально не противоречит тот факт, что в отдельных науках, например, в языкознании, наблюдается неустойчивость в употреблении терминов (ср, ‘язык’, ‘речь’ langue, langage, parole, ‘фонема’, ‘морфема’, ‘синтагма’ и т. п.).

По мере развития и уточнения основных понятий, научная терминология приобретает однозначность. Чем абстрактнее наука, т. е. чем больше она основывается на теоретически определенных понятиях, тем точнее ее терминология. (Ср., например, однозначную математическую терминологию).

Развитие международной торговли, сообщений и научно-технических контактов приводит, как известно, к международной стандартизации технической терминологии, т. е. к расширению общей части языков.

Наряду с интернационализмами входят в общую часть двух данных языков, т.е. переводятся дословно, и заимствования. (Ср., например, русские слова, заимствованные из французского: ‘роман’, ‘визит’, ‘маневры’, ‘партизан’ и, с друг й.стороны, .французские заимствования из русского: soviet).

Важно учесть, однако, что не все слова,, заимствованные языком А из языка В, входят в -их общую часть. Так, например, заимствованное из французского, слово ‘конферансье’ соответствует во французском языке не conférencier, a présentateur. Французскому слову conférencier соответствует в русском языке не ‘конферансье’, а ‘лектор’. Русское слово ‘демонстрация’ (ср. ‘уличная демонстрация’), заимствовано с немецкого Demonstration, но во французском языке слову в этом значении соответствует не démonstration, а manifestation. Нет прямых соответствий также и между такими словами, как заимствованное из немецкого ‘санаторий’ (‘лечебное учреждение, оборудованное для лечения и отдыха’) и французским sanatorium.

Слова типа ‘демонстрация’ — Demonstration — démostration, представляются,  на первый взгляд, интернациональными, в действительности, однако, они ими не являются. Это так называемые ложные друзья переводчика.

Многие из этих «ложных друзей» восходят этимологически к тому же источнику, что затрудняет их различение. Ср. ‘пассажир’ (обозначающее общее понятие) и фр. passager (‘пассажир на судне’), фр. voyage (‘путешествие’) и англ. voyage (‘морское путешествие’); русск. ‘тривиальный’, англ. trivial и фр. trivial (‘вульгарный’); фр. salaire ‘заработная плата рабочего’, и англ. salary ‘заработная плата человека ‘свободной профессии’; русск. ‘лояльный’, фр. loyal и англ. loyal (‘преданный’); русск. ‘фигура’, фр. ‘figure’ (‘лицо’). Ложными друзьями могут быть и части словосочетаний. Ср., например, англ. fresh water (‘пресная вода’) и eau fraîche (‘прохладная вода’).

Некоторые из подобных слов навязчиво появляются в переводах. Так, например, слово practically (имеющее значение — ‘фактически’) часто переводится словом ‘практически’, которое в русском языке сопоставляется со словом ‘теоретически’. Слово pathetic (имеющее значение .’трогательный’, ‘жалкий’, ‘патетический’) постоянно переводится как ‘патетический’. Ср. также аccording to liberal estimates — ‘по широким подсчетам’ (вместо ‘по скромным подсчетам’); comfortable income — не ‘комфортабельный доход’, а ‘хороший доход’ и т. п.

Некоторые из ложных друзей являются таковыми лишь в определенных подъязыках. Ср., например, фр, attaque, англ. attack в следующих контекстах; les attaques contre le droits démocratiques  (the attacks on democratic rights) — ‘наступление (а не атака) на демократические права…,’ также в немецком gegen die demokratischen Rechte Attacke reiten.

Отметим, что в результате языковых контактов заимствованное слово может воздействовать на значение соответствующего ему слова в языке, из которого оно заимствовано. Так, русское слово ‘бригада’ однозначно соответствовало французскому brigada лишь в. военных текстах. В сочетаниях типа ‘бригада рабочих’ это слово. переводилось через équipe. В последнее время, однако, оно и в таких сочетаниях стало переводиться через brigade.

(Ср. ‘коммунистические бригады’ — les brigades communistes).

Подобные способы расширения общей части языков, а  следовательно   и возможностей интерлинеарного перевода, требуют особого рассмотрения. K этому мы сейчас и переходим в связи с рассмотрением вопроса о калькировании.

В результате регулярных языковых контактов происходит не только н не столько заимствование, сколько калькирование, изменение структуры значения слов по образцу структуры значения слов другого языка и образование новых слов (и словосочетаний), воспроизводящих структуру иноязычных. (Ср. ‘трогательный’, фр. touchant, ‘предрассудок’, фр. préjugé, ‘влияние’, фр. influence; фр. emulation socialiste ‘социалистическое соревнование’, sans-parti ‘беспартийный’; ‘мировоззрение’, нем. Weltanschaaung, нем. Planwirschaft ‘плановое хозяйство’; ‘нарсуд’ — англ. peoples court, ‘рабфак’, англ. workers faculties, ‘дом отдыха’ — англ. Rest House; ‘трудовая книжка’, англ. Labour Book.

Заимствуя слово, язык перенимает его звуковую субстанцию; при калькировании этого не происходит: иноязычное слово (словосочетание) переводится, причем в переводе сохраняется структура модели (ср. Grandi cantieri del comunismo, grands chantiers du communisme, die großen Bauten des Kommunismus — ‘великие стройки коммунизма’;  critica e autocritica, critique et autocritique, Kritik und Selbstkritik — ‘критика и самокритика omnipotens, tuit-poussant  Allmächtig — ‘всесильный’). Понятно, поэтому, почему свежие кальки часто воспринимаются как нечто чужеродное, а некоторые из них не принимаются.[iv] Для того, чтобы калька принималась, необходимо, чтобы язык испытывал потребность в обозначении новых понятий, получивших уже обозначение в другом языке, иначе говоря, потребность в единой категоризации действительности, единой семантической системе, возникающей в процессе контакта и, в свою очередь, способствующей ему.

Когда русское сочетание ‘ударная бригада’ передается на французский язык через birgade de choc, то этот перевод — калька сегодня больше не является буквальным, а становится интерлинеарным, ибо тот отрезок действительности, то содержание, которое обозначается словами ‘ударная бригада’, не имел обозначения во французском языке, а при необходимости. иметь такое было образовано сочетание, воспроизводящее семантическую структуру русского словосочетания.

В §16 указывалось, что русским существительным на -ость в романских языках соответствует, как правило, не суффиксальное образование от соответствующего прилагательного (эта русская словообразовательная модель им не свойственна), а словосочетание (ср. ‘партийность’ — esprit de parti, ‘идейность’ — richesse d’idées, richesse idéologique, haute tenue idéologique и т. и., то же — в румынском). Между тем, по мере того как контакты между языками усиливаются, заметно стремление к калькированию и этих слов[v]. (Ср. возникшие в румынском языке partinitate — ‘партийность’, ideinitate — ‘идейность’).

Tаким образом, регулярные языковые контакты приводят к сближению словообразовательных моделей: то, что было переводом буквальным, может стать приемлемым, интерлинеарным переводом. Граница между буквальным и интерлинеарным переводом зависит от границ общей части двух языков, а она изменчива.

Калькирование — весьма распространенное явления в практике международных организаций. Поучительна в этом:отношении деятельность Организации Объединенных Наций.

Устный и письменный перевод всех выступлений и текстов, составляющих документацию ООН и различных ее организаций, на официальные языки (или на часть из них, т. е. на рабочие языки, принятые в данной организации) требует строгой терминологической стандартизации, унификации понятий. С этим связано издание большого количества терминологических справочников и словарей, представляющих большой интерес для изучения языковых контактов и способов образования общей части. Приводим для иллюстрации сокращенный список терминов на английском, французском и русском языках, связанных со структурой Организации Объединенных Наций по вопросам образования, науки и культуры (ЮНЕСКО). При сопоставлении этих терминов легко обнаруживается калькирование:

Одной из интересных и до сих пор не решенных проблем теории перевода является вопрос о том, в каких случаях переводчик заимствует и в каких он калькирует? Ответ на этот вопрос можно было’ бы искать, например, в характере семантического элемента, передающегося при языковом контакте. Замечено, что когда возникает необходимость передачи семантического элемента, чуждого данной действительности, происходит, как правило, заимствование (фр, заимствование с русского:  samovar, cosaque, steppe).

Наблюдения над заимствованиями приводят к мысли, что они обозначают конкретные предметы быта, ‘ремесла’ и т. п. (Ср. ‘костюм’, ‘пальто’, ‘бокал’, ‘пудра’, ‘суп’, ‘паштет’, ‘монтер’ и т. п.).

Интересно введение в текст заимствованного слова как основной прием перевода многозначных, так сказать «многоплановых», слов при передаче, памятников восточной литературы. Так, В. Н. Топоров, переводчик буддистского памятника «Дхаммапада» с языка пали последовательно применяет этот принцип. В отличие от других многочисленных переводчиков этого памятника, пытавшихся толковать значение основного термина книги «дхамма» (слово «дхамма» означает ‘добродетель’, ‘закон’, ‘учение’, ‘религия’, ‘элемент’, ‘качество’, ‘вещь’, ‘явление” и т. д.), В. Н. Топоров вводит это слово в русский текст (Т о п о р о в, 1960, стр. 32 и 133).

Возможно, что проблема калькирования или заимствования может быть решена с привлечением некоторых теоретико-информационных соображений. При заимствовании расширяется алфавит морфем ПЯ, при калькировании же алфавит морфем остается неизменным.

Рассмотрим теперь некоторое сообщение  (слово, которое мы хотим перевести). Если оно употребляется очень часто (например, обозначает бытовой предмет), то имеет  смысл кодировать его одной морфемой (как правило, заимствованное слово неразложимо),  даже  за счет небольшого расширения алфавита. Если же оно употребляется редко, то выгоднее иметь длинное (по числу морфем) сообщение, но зато не расширять алфавит. Заметим, что решение этой задачи имеет большое общелингвистическое значение (ср. вопрос о том, выгодно ли считать дифтонги и аффрикаты одной фонемой).

Среди калек значительное место занимают так называемые крылатые слова, т. е. речения, возникшие благодаря переводу общих литературных источников. Сюда относятся речения библейского происхождения, слова и сочетания, связанные с античной мифологией, а также высказывания выдающихся людей.

Ввиду важности этих крылатых слов, как с практической точки зрения (они часто ставят неопытного переводчика в затруднительное положение), так и с точки зрения теории   (они   наглядно  показывают  мощность   контактов между европейскими  языками),  мы  приведем здесь  ряд показательных примеров:

CAPITOLO IV

TIPI DI REALIZZAZIONE DEL PROCESSO TRADUTTIVO

22.  Alcuni concetti importanti della teoria tradizionale del processo traduttivo

Nella teoria del processo traduttivo sono da sempre presenti diversi concetti di traduzione, come ad esempio quelli di “traduzione parola per parola”, “adeguata” o “libera”. Questi concetti non si basano su un unico criterio: da un lato indicano dei fenomeni linguistici (corrispondenza o mancata corrispondenza di questo o quell’elemento della cultura emittente con un elemento della cultura ricevente), dall’altro lato indicano un fenomeno artistico-estetico; concordanze o discordanze dell’immagine, delle peculiarità di genere o individuali eccetera Costruendo una teoria scientifica che punta alla descrizione costruttiva del processo, questi concettivanno sostituiti con altri più precisi.

Prima di illustrare questi nuovi concetti è utile, tuttavia, spiegare quale sia il significato, secondo la tradizione, dei termini traduzione “parola per parola”, “adeguata” o “libera”, per cercare di mantenere la parte valida dal punto di vista linguistico. Inizieremo dall’analisi delconcetto di “traduzione parola per parola”, considerato che, di regola, ha un significato linguistico.

Il termine “traduzione parola per parola” ha significati diversi:

1) evidenzia la altruità linguistica della traduzione, ovvero il trasferimento di certe particolarità poetiche, di genere o individuali del prototesto artistico, in contraddizione con le norme estetiche della letteratura alla quale si associa l’opera tradotta.

In questo senso il termine “traduzione parola per parola” è contrapposto al cosiddetto “declinazione (russo sklonenie) secondo i nostri costumi”, cioè al processo traduttivo per cui l’originale viene tradotto liberamente. Da qui in poi tale contrapposizione, senza tradire la propria essenza teorico-letteraria, sfocerà nella contrapposizione fra traduzione libera e parola per parola.

2) evidenzia la traduzione elemento per elemento (parola per parola, sintagma per sintagma). Talvolta in questo senso si usa il termine doslovnyj [parola per parola].

In questa accezione il termine “traduzione parola per parola”, evidentemente, si usa nel caso in cui la corrispondenza elemento per elemento sia realizzata in modo irregolare, violando certe norme linguistiche, stilistiche, di genere, eccetera. Si contrappone al termine “traduzione adeguata”, dove per “adeguato” s’intende la traduzione contestuale (non soltanto linguistica).

Nel caso in cui la traduzione “unità per unità” non sia in contraddizione con alcuna norma, il termine “bukval’nyj” o non viene del tutto utilizzato, oppure viene utilizzato il termine “doslovnyj”, solo nel caso in cui l’unità di traduzione sia la parola .

3) evidenzia la traduzione parola per parola nel caso in cui avvenga un passaggio delle norme lessico-grammaticali da una lingua all’altra e in questo, ovviamente, si contrappone a una traduzione corretta, realizzata tenendo conto delle norme linguistiche.

Queste non sono definizioni precise, ma solo descrizioni approssimative che tentano di precisare in qualche modo l’uso che viene fatto dei termini del discorso.

Ora passiamo all’introduzione di alcuni termini che precisano meglio quelli elencati sopra.

Essi descriveranno diversi tipi di realizzazione dello schema base della traduzione, che dipendono dal carattere delle corrispondenze assegnate in precedenza e che sono da esse previsti

23. Tipi base di corrispondenza tra unità della cultura emittente e unità della cultura ricevente

Abbiamo visto che è opportuno che il linguaggio d’intermediazione sia costruito in modo che ci sia, per ogni unità traduttiva dalla lingua emittente e le sue corrispondenze nella lingua ricevente:

a) una serie di unità semplici di senso;

b) la storia della nascita dei tratti corrispondenti del testo (sia dal punto di vista dell’entrata in una determinata configurazione, sia dal punto di vista delle trasformazioni);

c) la caratterizzazione stilistica.

Definiremo questa corrispondenza “piena” se l’unità delle lingua emittente e l’unità della lingua ricevente che la traduce corrispondono alla stessa serie di caratteristiche nel linguaggio di intermediazione.

Nella classe di parole tra cui possiamo stabilire una corrispondenza piena figurano termini il cui significato si limita alla loro correlazione oggettuale.

In questa classe non rientrano solo i termini scientifici, ma anche tutte le unità di entrambe le lingue che indicano categorie comuni alle due culture. Per esempio la lingua russa e le lingue romanze hanno in comune i numerali, i termini che indicano una relazione di spazio, i principali concetti della vita economica e politica dei popoli europei, eccetera. Secondo un calcolo preliminare, circa il 40% delle parole nozionali (sostantivi, aggettivi, verbi e avverbi) nei testi sociopolitici su temi internazionali spesso sono tradotti in francese, inglese, tedesco e nelle altre lingue con gli stessi termini.

In relazione ai fenomeni qui analizzati, si veda la prossima definizione: «Definiremo congruenti le due unità dei dizionari confrontati che, occupando un unico posto sull’asse paradigmatico, hanno le stesse identiche funzioni sintagmatiche. Un esempio della piena congruenza potrebbe essere il termine statičeskaâ čuvstvitel’nost’ [sensibilità statica] (inglese static sensitivity; francese sensibilité statique; tedesco Statische Empfindlichkeit; spagnolo sensibilidad estatica; olandese statische gevoeligheid; polacco wydajnosc statyczna; svedese statisk känslighet” (Andreev, Zambržickij , Pazuhin, Pak:1).

Passiamo, ora, alle corrispondenze parziali. Innanzitutto in questo caso è possibile fare una divisione nei seguenti tre gruppi, a seconda di quali caratteristiche si rivelino discordanti:

a) corrispondenza con invarianti di senso e stilistiche, ovvero quelle in cui coincidono solo le caratteristiche della provenienza.

Come esempio vediamo la traduzione della seguente frase in russo:

“Kerson umer v 1925 g., liš’ nenadolgo pereživ svoû političeskuû smert’.“ [Kerson non sopravvisse a lungo alla sua morte politica: morì nel 1925.]

Nella sua traduzione in tedesco e in francese il ruolo della conseguenza può essere affidato al rapporto tra le due frasi nucleari, senza un’ulteriore trasformazione:

tedesco Er überlebte seinen politischen Tod nicht lange, (denn) er starb 1925. francese Il ne survécut pas longstemps à sa mort politique: il mourut en 1925.

Quando parliamo del mantenimento delle caratteristiche stilistiche prendiamo in considerazione non solo le indicazioni corrispondenti a certe parole, ma anche il carattere generale della struttura, quello che talvolta viene definito “figura stilistica”. Conviene segnalare che questa caratteristica non è vaga ma può essere riconosciuta a prima vista. Siccome le figure semplici possono essere elencate (ciò è stato fatto nei vecchi corsi di retorica), ci si può immaginare che questa sia un’integrazione all’algoritmo dell’analisi sintattica che affronta la costruzione della frase dal punto di vista della presenza, in essa, di una tra le figure indicate;

b) corrispondenza con le invarianti di senso, cioè quelle in cui possono distinguersi non soltanto le caratteristiche della provenienza, ma anche quelle dello stile.

È tipica la discordanza tra le norme stilistiche traducendo testi giornalistici, come per esempio della cronaca sportiva. Sui giornali tedeschi ci sono molti termini speciali, spesso piuttosto coloriti ma poco comprensibili per i non appassionati. Ecco un esempio (Švanebah, Revzin:83): Für die eindrucksvollte Vorstellung sorgte Halbweltergewichtler Niegsch, als er favorisierten Strauss mit einem schweren Recht-Haken abfing un zu Boden zwang.

Il mantenimento nella traduzione di caratteristiche stilistiche di singole parole conferisce, nella migliore delle ipotesi, un esempio di cattivo “gergo sportivo”.

“O najbolee ârkom predstavlenii pozabotilsâ bokser polsrednego veca Nišg, pojmav lûbimca publiki Štrausa na krûk sprava i brosiv ego na zemlû.” [Di uno show più spettacolare si è occupato il peso welter Nieshg, colpendo Strauss, il favorito del pubblico, con un gancio destro buttandolo a terra.]

Si veda una traduzione più “tranquilla”:

“Naibolee ubeditel’no provël boj bokser polusrednego vesa Nišg, kotoromu udalos’ nokautirovat’ tâžëlym udarom pravoj svoego protivnika, lûbimca publiki Štrausa.”

[Il peso welter Nieshg ha condotto l’incontro in modo più convincente, riuscendo a mettere k.o. con un colpo destro il suo avversario Strauss, il favorito del pubblico.]

Non mantenere le caratteristiche di stile spesso porta a fenomeni che nella pratica della traduzione hanno assunto la definizione di “appiattimento”. Un esempio di appiattimento è la traduzione in russo della seguente frase in tedesco: In Chemnitz war der Boden für ihn zu heiss geworden. [A Chemnitz il terreno era diventato troppo caldo per lui.]– V Hemnice prebyvanie stalo dlâ nego opasnym. [Restare a Chemnitz era diventato pericoloso per lui.] Qui, tuttavia, si può mantenere la caratteristica stilistica e lasciare un’espressione figurata nella traduzione, come per esempio: “V Hemnice zemlâ gorela pod ego nogami.” [A Chemnitz la terra gli bruciava sotto i piedi].

Un altro esempio di appiattimento: “X. n’y va pas par quatre chemins” [X. Non ci gira intorno – lett. X. Non gira intorno al cespuglio.] – “X. pišet оb ètom dovol’no otkrovenno” (it. «X. scrive in maniera piuttosto franca»).

c)   corrispondenze che non mantengono il senso.

In riferimento a questo terzo caso è necessario osservare quanto segue. È chiaro che il non mantenimento totale del senso contrasti con la definizione stessa di traduzione. La questione, tuttavia, è che nella serie di unità di senso corrispondenti al brano di un testo possono esserci unità più o meno importanti, ovvero può essere che sia stabilita una gerarchia certa degli elementi di senso. Prendiamo come esempio la frase: “Afrikanskie narody krov’û zavoevali svoû nezavisimost’.” [I popoli africani hanno pagato con il sangue la loro indipendenza] tradotta in francese come segue: Les peuples d’Afrique ont acheté l’indépendance au prix de leur sang. Il verbo russo zavoevat’ è reso con il verbo francese acheter, che significa “comprare, acquistare”.

A prima vista sembrerebbe che il senso del verbo russo zavoevat’ non sia mantenuto. Ma in realtà non è così, poiché sia il verbo russo zavoevat’ sia il verbo francese acheter hanno il significato elementare di “comprare, acquistare”. Questo significato generale in un dato contesto è rilevante, ma il significato di ottenere la proprietà (con la forza, pagando una certa somma di denaro, eccetera) qui è irrilevante. In altre parole, la corrispondenza qui affrontata si stabilisce in modo tale da mantenere il segno differenziale di base, elementare e di senso di un certo gruppo di parole, ma neutralizza le proprietà che differenziano queste parole. Così le parole priobresti, kupit’, zavoevat’, ukrast’, eccetera, che hanno come significato generale “comprare, acquistare”, possono differenziarsi una dall’altra.

In tal modo, tra la maggioranza dei sensi elementari confrontati con la parola, si possono assegnare alcuni sensi di base, i più importanti, che sono in correlazione con il contesto. Possiamo chiamare questo sottoinsieme di sensi più importanti “sensi generali di una parola”. Il senso generale di una parola sarà anche un’invariante che si mantiene nella traduzione. A fronte di ciò prendiamo in considerazione che il significato generale di una parola può essere assegnato alla struttura stessa del linguaggio di intermediazione, cioè può essere fissato precedentemente.

Così si assicura la realizzazione del processo di traduzione secondo lo schema num. 4.

Un fenomeno analogo avviene quando è necessario assegnare il significato generale di una parola, ma questa assegnazione non può essere prefissata, ma deve essere dedotta dal contesto.

Analizziamo la seguente frase: “Dva dlinnyh râda gustyh derev’ev počti upiraûtsâ v naberežnuû.” [lett. Due lunghe file di alberi fitti quasi si imbattono sul lungomare.]

Nella traduzione in lingua francese la corrispondenza diretta con “upiraûtsa v…” [si  imbattono in] non c’è. Considerata la complessità della struttura semantica della parola data ciò è comprensibile. La sua definizione sul dizionario riporta tre voci: 1. puntellarsi, appoggiarsi; 2. imbattersi; in qualcosa; (coll.); 3. (pop.) impuntarsi”.

Questi significati sono illustrati, rispettivamente, dai seguenti esempi: “puntare i piedi a terra; camminò e camminò, e si imbattè in una staccionata; si impuntò e non andò da nessuna parte (vd. «Slovar’ russogo âzika», S. I. Ožegov, pubbl. 1953). In senso stretto nessuna di queste definizioni corrisponde al significato della parola cercata. In modo intuitivo capiamo che tra gli esempi riportati quello che ò più simile al senso di “imbattersi” si trova nella frase “camminò, camminò e si imbatté in una staccionata”.

Tale interpretazione dipende dal fatto che la fila di alberi può essere vista come una fila di oggetti simili disposti uniformemente e che si susseguono in un certo ordine. Questo semplice significato della successione da un punto (inizio) verso un altro (fine) entra nella composizione del significato della parola “uperet’sâ” sia nel contesto “imbattersi in qualcosa”, sia nel contesto della frase stessa.

Stando alla sintesi della frase francese, si sarebbe potuto scegliere, tra i numerosi traducenti del verbo uperet’sâ, il verbo buter, ovvero “imbattersi in qualcosa”.

Così facendo, tuttavia, supponiamo che il lettore francese abbia avuto le stesse esperienze di vita dell’autore russo, e che quindi sia nella condizione di individuare nel verbo buter il significato semplice di “successione da un punto (inizio) verso un altro (fine)” e di lasciare da parte la definizione “imbattersi in qualcosa”. Il traduttore può, però, cambiare il verbo “upiraûtsâ v…” con altre parole che comprendono il significato semplice di “successione da un punto (inizio) verso un altro (fine)”, per esempio con le parole “idut do” – vont jusqu’à. “Dva râda derev’ev upiraûtsâ v naberežnuû.” sarà tradottain francese così: “Deux rangées d’arbres vont jusqu’au quai.” [Due file di alberi arrivano fino al molo.]

Abbiamo così caratterizzato la corrispondenza parziale dal punto di vista semantico-strutturale o sistemico (e proprio dal punto di vista di quella serie di caratteristiche del linguaggio di intermediazione attraverso cui si instaura una corrispondenza).

Passiamo ora all’altra parte della questione. Osserviamo le corrispondenze parziali dal punto di vista delle condizioni del contesto in cui esse prendono forma, ovvero dal punto di vista del loro funzionamento nel discorso.

Per quanto riguarda le corrispondenze parziali è possibile fare una suddivisione in due aspetti diversi aspetti:

a) convenzionali e b) verosimili.

Le corrispondenze convenzionali sono così definite poiché gli elementi di una traduzione di una qualsiasi sottolingua della lingua emittente corrispondono alle condizioni di esistenza di un certo ambiente per l’elemento dato.

Rientrano in questa classe parole provenienti da una diversa categorizzazione in due (o più) lingue, ovvero una significativa maggior parte delle parole. Cfr. noga jambe/pied, ruka main/bras. Per stabilire una corrispondenza di queste parole nella lingua emittente è necessario conoscere il loro ambiente, il loro contesto (cfr. “Rebënok sidel u nego ne na nogah” [il bambino non stava sulle sue ginocchia.] e “On udaril ego nogoj” [Gli ha tirato un calcio.]).

Così il concetto di corrispondenza parziale riflette l’idea affermata che la traduzione dipenda dal contesto (21). Dunque per la traduzione della frase “Pered dvorcom raskinulas’ širokaâ ploŝad’” [davanti al palazzo si estende una grande piazza] ci imbattiamo in un’altra difficoltà: la parola širokij [grande, ampio] non ha una corrispondenza piena nella lingua francese: può essere contrapposta alla parola generale uzkij [stretto], così come la parola francese large [grande, ampio] può essere contrapposta alla parola long [lungo] (russo dlinnyj). Ma la parola large comprende in se il significato elementare di “estensione nello spazio”, che si trova anche nella parola vaste [vasto]. Considerando il microcontesto della parola širokij nella frase proposta in precedenza (širokaâ ploŝad’), secondo la sintesi del testo francese scegliamo in qualità di corrispondenza convenzionale della parola russa širokij la parola francese vaste.

Ciò che le corrispondenze piene e convenzionali hanno in comune è che per ogni unità traduttiva esiste una corrispondenza diretta (nella data sottolingua).

Affrontiamo ora il caso in cui tale corrispondenza univoca sia non sia realizzabile per una certa sottolingua.

Definiremo “probabile” la corrispondenza secondo cui a un elemento della lingua emittente corrispondono diversi traducenti nella lingua ricevente, in linea di principio non riconducibili uno all’altro e per ognuno dei quali, nello stesso tempo, è necessario indicare un contesto ragionevolmente limitato; tale contesto definisce l’elemento in modo univoco, e può  indicare soltanto una certa probabilità circa la scelta di un traducente piuttosto che di un altro.

Per esempio, per la parola “beseda” [conversazione] è necessario indicare in modo ragionevole un contesto limitato che determini la scelta del francese causerie, del tedesco Unterhaltung oppure del francese entretien e del tedesco Gespräch, Unterredung. Ma si può determinare la probabilità della comparsa di una corrispondenza piuttosto che di un’altra per la sottolingua data.

Analizziamo la seguente frase: “Istočniki suŝestvovaniâ etogo zavedeniâ

tumanny” [Le fonti per il sostentamento di questa impresa sono poco chiare]. Non c’è una corrispondenza diretta della parola “zavedenie” [istituzione, impresa] in inglese, francese, tedesco e altre lingue. Di regola essa si incontra insieme a parole con cui si forma un’unità traduttiva (cfr. uchebnoe zavedenie [scuola] – institution d’enseignement, Mittel- und Hochschule eccetera.).

In questo testo si parla di una società per azioni che cela dietro l’aspetto dell’istituzione scientifica o di ricerca un’attività politica illecita. Soltanto la conoscenza di questo fatto, che si deduce dall’articolo intero, permette di scegliere con maggiore verosimilità un traducente per zavedenie: Cette officine dispose de ressources d’origine douteuse. [Questa impresa dispone di risorse poco chiare.]

Bisogna sottolineare che se le corrispondenze piene e convenzionali descrivono una situazione per cui le condizioni (la realtà) dello schema 3 non sono necessarie, l’equivalenza probabile descrive quel caso per cui una scelta univoca è possibile soltanto a tali condizioni, mentre secondo lo schema 4 è possibile soltanto indicare una corrispondenza probabile.

N o t a.  Di regola le corrispondenze dirette coincidono con le corrispondenze biunivoche. Ricordiamo che una corrispondenza è definita biunivoca quando soddisfa le seguenti condizioni: A corrisponde a B e solamente a B, B corrisponde ad A e solamente ad A. possono esserne esempi le seguenti parole: ânvar’ – Januar – Janvier – January; sem’ – Sieben – sept – seven (sono possibili anche corrispondenze biunivoche grammaticali: Der Himmel ist blau – le ciel est bleu – the sky is blue. O ancora: Er hatte gesehen – il avait vu – he had seen.)

Sottolineiamo tuttavia che il concetto di corrispondenza diretta è più ampio di quello di corrispondenza biunivoca. La corrispondenza può essere diretta, ma non biunivoca; per esempio: načinat’ [iniziare] – beginnen, anfagen, to start, to begin, to commence.

In relazione a questo, lo schema analizzato di seguito rappresenta la sintesi dello schema offerto precedentemente dagli autori (Revzin, Rozencvejg:56-57).

24. Definizioni di base della teoria della traduzione

Introduciamo un concetto ausiliario, il concetto di “sovracategoria”.

Diremo che due unità traduttive, delle quali una individuata nella lingua emittente in relazione alla lingua ricevente, e l’altra individuata nella lingua ricevente in relazione alla lingua emittente, appartengono a una sopracategoria se tra loro si può stabilire una corrispondenza diretta, o a un’altra se tale corrispondenza non è possibile. Per esempio, Wandzeitung e stennaâ gazeta [giornale murale] appartengono a una sopracategoria, mentre uût e comfort [comodità] a un’altra.

Prendiamo ora due lingue L₁ e L₂  ed evidenziamo tutte le unità traduttive che si riferiscono a esse.

Ogni unità traduttiva appartiene a una certa sopracategoria formata sulla base dell’analisi delle corrispondenze tra queste due lingue. Alcune sopracategorie comprendono unità traduttive di entrambe le lingue, altre invece di una sola tra le due. Abbiamo ottenuto due insiemi di sopracategorie che, in generale, si intersecano.

Vediamo lo schema 8:

Nella parte tratteggiata si trovano le sopracategorie che comprendono unità di L₁ e di L₂, o in altre parole le unità tra le quali di può stabilire una corrispondenza diretta.

Osserviamo ora il processo della traduzione da L₁ a L₂  o da  L₂ a L₁.

Sono possibili in linea di principio due diversi tipi di traduzione:

1)  l’elemento α rientra nella parte in comune alle due lingue  L₁ e L₂. Poiché nella sopracategoria dell’elemento α rientra un certo elemento β, e quindi tra α e β si stabilisce una corrispondenza diretta, allora il passaggio da α a β è una semplice ricodifica. Chiameremo tale traduzione interlineare. Il caso particolare di una traduzione interlineare, e precisamente quando le unità di traduzione sono parole, rappresenta la traduzione parola per parola.

Ci occupiamo più nel dettaglio della traduzione come ricodifica nel paragrafo 25.

2)  l’elemento α non rientra nella parte in comune alle due lingue  L₁ e L₂. In questo caso la situazione è più complessa e sono possibili alcuni sottotipi.

a) il processo di traduzione avviene come se l’elemento rientrasse nella parte comune alle due lingue, quindi si ritiene che si possa stabilire una corrispondenza diretta tra l’elemento α e un elemento β in L₂. In altre parole, in questo caso si amplia il sistema di L₂ e si integra accanto alla sopracategoria di L₁. Definiremo tale traduzione parola per parola.

b) il processo di traduzione avviene in modo che un elemento αsi sostituisca all’interno di L₁ con un elemento α₁ che rientra nella parte tratteggiata; allo stesso tempo l’elemento α₁ è scelto affinchè il senso della frase sia mantenuto. In seguito si stabilisce una corrispondenza diretta tra α₁ e β, dove β rientra in una sopracategoria con α₁. Definiremo tale traduzione semplificante.

La differenza di questo schema rispetto al precedente è che qui l’elemento originario non si trova per forza nella parte comune alle due lingue. È inoltre possibile il caso in cui l’elemento traducente non sia scelto obbligatoriamente dalla parte comune.

c) il processo di traduzione si svolge nel primo stadio come in 1 o in 26, ovvero si stabilisce direttamente una corrispondenza tra α e β se entrambi si trovano nella parte in comune o, come affrontato nel punto b, tra α e α₁ e in seguito tra  α₁ e β. Ora, all’interno di L2 avviene già una modulazione o una trasformazione, ovvero vengono scelte tutte le parti di un testo che hanno lo stesso senso, sia β (cioè β₁,  β₂ … β_n), sia le corrispondenze stabilite tra le unità traduttive e uno tra gli elementi β₁ già visti (β₁, β₂… o β_n). Definiremo tale traduzione precisa.

d)  il caso particolare di traduzione precisa è rappresentato da quella traduzione in cui la scelta della corrispondenza avviene mantenendo le caratteristiche stilistiche e tenendo conto delle regole di coerenza nella lingua L₂ tra la parte data e le parti che lo circondano, che risultano dalla traduzione di altre unità (ovvero tenendo conto del contesto della cultura ricevente). Definiremo tale traduzione adeguata.

È facile sottolineare che per questo la definizione di ogni traduzione adeguata si trova insieme alle traduzioni precise. Il contrario non è corretto.

Per quanto riguarda la relazione tra traduzione interlineare e traduzione precisa, si può evidenziare che ogni traduzione interlineare è, al contempo, precisa. Una traduzione interlineare, compresa quella parola per parola, può essere adeguata solo alla condizione che si mantenga la caratterizzazione stilistica e si osservino le leggi di coesione, ovvero quando una qualsiasi traduzione precisa diventa adeguata.

e) è possibile anche quella traduzione per cui la scelta dl traducente avviene esclusivamente sulla base delle leggi della coesione e non su quelle della corrispondenza. Definiremo tale traduzione “libera”.

Visto che la traduzione libera, intesa con questa definizione, può essere realizzata solo alle condizioni in cui si considera il concetto di poetica, questa non può essere da noi approfondita di più.

I paragrafi 25-29 sono dedicati a un’ulteriorе analisi dei tipi di realizzazione del processo traduttivo.

25. La parte in comune a due lingue e il suo ruolo nella traduzione, prestiti e calchi

Secondo un processo qualsiasi di apprendimento di un’altra lingua e la stessa instaurazione di corrispondenze tra due lingue, bisogna individuare un certo numero di corrispondenze dirette, ottenute tramite il riferimento diretto agli oggetti. È proprio l’ambito degli oggetti riguardanti l’intersezione di due lingue (Quine, 1953, pag.62) a essere la base della comunicazione bilingue e della stessa traduzione; al contempo tale ambito si amplia gradualmente con un aumento dei contatti e porta, infine, alla formazione di quella che noi chiamiamo parte comune a due lingue.

Per potere immaginare più facilmente il processo di genesi della parte comune al sistema di due lingue, ricordiamo come si svolge la prima fase del processo di studio di una lingua straniera per gli scolari e gli studenti.

Con l’aiuto del manuale e dell’insegnante lo studente impara il significato delle parole e le forme grammaticali di quella lingua, ovvero la loro traduzione nella sua lingua madre. Tale traduzione è, di regola, parola per parola, poiché nella fase data la lingua straniera si compone di elementi che hanno ognuno una sola corrispondenza nella lingua madre.

In conseguenza di un confronto continuo, queste corrispondenze si fissano nella memoria formando, come da definizione di L. V. Ŝerba, una lingua con due termini. È proprio questa, nella fase indicata del processo di apprendimento, la parte comune alla lingua madre e a quella straniera.

La parte comune a due lingue compare soprattutto in modo evidente nel lessico. Ed è chiaro: le unità lessicali di una lingua sono meno collegate tra loro rispetto agli elementi fonologici, morfologici o sintattici. L’influenza dei contatti linguistici è evidente, tuttavia, sia nella morfologia che nella sintassi.

Dal punto di vista della teoria e della pratica della traduzione ci si concentra separatamente su ciò che aiuta l’istituzione di corrispondenze dirette: i prestiti e i calchi.

Analizziamo i prestiti.

È noto che le lingue traggono l’una dall’altra parole e collocazione. Alcune di queste parole, i cosiddetti internazionalismi, si trovano in molte lingue (cfr, per esempio, demokratiâ [democrazia]– democracy, démocratie, Demokratie; socializm [socialismo] – socialism, socialisme, Sozialismus; revolûziâ [rivoluzione] – revolution, réevolution, Revolution; partiâ [partito] – party, parti, Partei; universitet [università]– university, université, Universität; tragediâ [tragedia] – tragedy, tragédie, Tragödie; basketbol [basket] – basket-ball, basket-ball, Basketball). Queste parole compaiono in molte lingue, comprese anche lingue non nazionali, ma non in tutte.

In relazione a ciò è stato affermato che il termine internazionalismo non è preciso. È stato proposto di sostituirlo con il termine “regionalismo”. Tuttavia anche questo è inadatto, poiché le parole appartenenti a questo gruppo esistono anche in lingue geograficamente lontane.

Useremo il termine “internazionalismo” considerando l’entrata di queste parole nella lingua dei contatti internazionali, politici e scientifici, e anche nelle lingue artistiche straniere. Già a prima vista è chiaro che, sebbene nelle relazioni fonologiche e morfologiche gli internazionalismi sottostiano al sistema della lingua data, essi non di meno conservano tra loro una somiglianza (più evidente nella parte scritta).

È d’obbligo sottolineare che, dal punto di vista della teoria della traduzione, queste parole rientrano nella parte comune di lingue corrispondenti e, pertanto, si traducono in modo interlineare.

Gli internazionalismi spesso si trovano nelle traduzioni di testi politici. Tuttavia essi appartengono, in sostanza, alla lingua della scienza, internazionale secondo il suo contenuto. Creati in tale o tal altra lingua, soprattutto da morfemi latini o greci, i termini internazionali scientifici e le collocazioni si diffondono in altre lingue (cfr. i termini “kibernetica” [cibernetica], “èntropiâ” [entropia] nati negli ultimi tempi). Sono, di base, sostantivi (anche i termini complessi come “dialettologiâ” [dialettologia], “spektometr” [spettrometro] eccetera).

L’univocità della terminologia scientifica per la maggiore non contrasta il fatto che in certe scienze, come per esempio in linguistica, ci sia un’instabilità nell’uso dei termini (cf. “âzyk” [lingua], “reč” [discorso] langue, langage, parole, “fonema”, “morfema”, “sintagma” eccetera.).

Con lo sviluppo e la precisazione dei concetti di base, la terminologia scientifica acquisisce univocità. Più astratta è una scienza, ovvero più essa si basa su certi concetti teorici, più la sua terminologia sarà precisa. (Cfr., per esempio, l’univocità della terminologia matematica).

Lo sviluppo del commercio internazionale, delle relazioni e dei contatti tecnico-scientifici porta, come è noto, alla standardizzazione della terminologia tecnica, ovvero all’ampliamento della parte comune a due lingue.

Oltre agli internazionalismi, nella parte comune a due lingue date – cioè che si traducono parola per parola – rientrano anche i prestiti. (Cfr., per esempio, le parole russe prese in prestito dal francese: “roman”, [romanzo] “vizit” [visita], “manevry” [manovre], “partizan” [partigiano] e, dall’altro lato, le parole francesi prese in prestito dal russo: “soviet”).

È necessario considerare, tuttavia, che non tutte le parole che sono prestiti in una lingua A da una lingua B rientrano nella parte a loro in comune. Come per esempio la parola “konferans’e” [presentatore], prestito dal francese, non corrisponde alla parola “conférencier” [conferenziere] ma alla parola “presentateur” [presentatore]. Alla parola francese “conférencier” non corrisponde in russo “konferans’e”, ma “lektor”. Il termine russo “demonstraciâ” [dimostrazione] (cfr. uličnaâ demonstraciâ [dimostrazione di piazza]), è un prestito dal tedesco Demonstration, ma in francese, a parità di senso, non è la parola démonstration a corrispondere, ma la parola manifestation. Non c’è corrispondenza diretta neanche tra alcune parole come il prestito dal tedesco “sanatorij” [sanatorio, casa di cura] e il francese “sanatorium”.

Parole come “demonstraciâ” [dimostrazione] – ted. “Demonstration”– fr. “démonstration” si presentano a prima vista come internazionalismi, ma in realtà non lo sono. Essi sono i cosiddetti falsi amici di un traduttore.

Molti di questi falsi amici risalgono etimologicamente a quella fonte che rende difficile la loro individuazione. Cfr. “passažir” [passegero] (nel suo senso generale) e fr. passager [passeggero a bordo], fr. voyage [viaggio] e ingl. voyage [viaggio per mare]; “triviâl’nyj” [banale], ingl. trivial e fr. trivial [rozzo]; fr. salaire [salario di un lavoratore] e ingl. salary [stipendio per chi esercita una libera professione]; loâl’nyj [leale, corretto], fr. loyal, ingl. loyal [fedele, devoto]; rus. figura, fr. figure (viso).

I falsi amici posso anche essere parte di collocazioni . Cfr., per esempio, ing. fresh w

ater (acqua fresca) e il fr.. eau fraîche (acqua dolce).

Alcune parole simili compaiono nelle traduzioni in modo inopportuno. Per esempio la parola practically (che significa “in realtà, di fatto”) spesso è tradotta con la parola praktičeski, il cui significato in russo si oppone a teoretičeski. La parola pathetic (toccante, commuovente, patetico) è sempre tradotta in russo con “patetičeski”. Cfr. anche l’espressione “according to liberal estimates” – in russo “po širokim podsčëtam” (al posto di “po skromnym  podsčjotam”); comfortable income – in russo “horošij dohod” e non “komfortabel’nyj dokhod”, eccetera.

Alcuni falsi amici sono tali solamente in alcune sottolingue. Cfr. per esempio: fr. “attaque”, ingl. “attack” [attacco]; in altri contesti: “les attaques contre le droits démocratiques” (“the attacks on democratic rights”) – “nastuplenie [offensiva] na demokratičeskie prava…”, cfr. anche: ted. “gegen die demokratischen Rechte Attacke reiten”.

Sottolineiamo che, come risultato dei contatti linguistici, un prestito può assumere il significato della parola corrispondente nella lingua da cui esso deriva. Così la parola russa “brigada” corrisponde univocamente al francese brigade solo nei testi incentrati sulla guerra. In sintagmi come “brigada rabočih”, tale parola è tradotta con “équipe”. Negli ultimi tempi, tuttavia, essa si traduce in certi contesti con brigade.

(cfr. “kommunističeskie brigady” – les brigades communistes”).

Metodi simili di ampliamento della parte comune alle lingue, e dunque anche delle possibilità di traduzione interlineare, richiedono un approccio particolare. Lo affrontiamo ora in relazione all’approccio alla questione dei calchi.

Il calco è una conseguenza di contatti linguistici regolari più del prestito; esso è un cambiamento della struttura del significato delle parole in base al modello della struttura del significato delle parole nell’altra lingua, e genera la formazione di parole nuove (e di collocazioni) che riportano la struttura di altre lingue. (Cfr. “trogatel’nyj” [toccante], fr. touchant, “predrassudok” [pregiudizio] fr. préjugé, “vliânie” [influenza] fr. influence; fr. emulation socialiste “sozialističeskoe sovernovanie” [emulazione socialista], fr. sans-parti “bespartijnyj” [senza partito]; “mirovozzrenie” [concezione del mondo] ted. Weltanschauung, “planavoe hozâjstvo” [economia pianificata] ted. Planwirschaft; “narsud” [tribunale popolare] ingl. peoples court, “rabfak”, ingl. workers faculties, “dom otdyha” [casa vacanze] ingl. Rest House; “trudovaâ knižka” ingl. Labour Book).

Con il prestito la lingua assume la sua sostanza fonetica; con i calchi ciò non accade: le parole di altre lingue (e le collocazioni) si traducono, e nella traduzione si mantiene la struttura del modello (cfr. it. grandi cantieri del comunismo, fr. grands chantiers du communisme, ted. die großen Bauten des Kommunismus – “velike strojki kommusizma”; it. critica e autocritica, fr. critique et autocritique, ted. Kritik und Selbstkritik – “kritika i samokritika”; lat. omnipotens, fr. tout-puissant, ted. Allmächtig – “vsesil’nyj” [onnipotente]). È chiaro, quindi, il motivo per cui i nuovi calchi spesso sono assorbiti come qualcosa di estraneo e che alcuni di questi non attecchiscono. Perché questi attecchiscano è necessario che la lingua abbia sentito la necessità di definire nuovi concetti già presenti in altre lingue; la necessità, in altre parole, di un’unico frammento di realtà, di un unico sistema semantico che si crea nel processo dei contatti e che, a sua volta, contribuisce a formarlo.

Quando “udarnaâ brigada” [brigata d’assalto] si traduce in francese “brigade de choc”, tale traduzione non è più un calco parola per parola, ma diventa interlineare dacché il frammento di realtà, che è il contenuto ed è indicato dalle parole “udarnaâ brigada”, non aveva designazione in francese; per necessità è stata creata tale collocazione, che riproduce la struttura semantica della collocazione russa.

Nel paragrafo 16 è stato indicato che ai sostantivi russi che terminano in -ost’ di regola non corrisponde, nelle lingue romanze, alla suffissazione del corrispondente aggettivo (tale modello di formazione delle parole non è caratteristico delle lingue romanze), ma a una collocazione (cfr. “partijnost’” [appaetenenza al partito] – fr. esprit de parti; “idejnost’” [dedizione a un’idea], fr. richesse d’idées, richesse idéologique, haute tenue idéologique eccetera.; lo stesso in rumeno). Nel frattempo, quando i contatti tra le lingue si rafforzano, è evidente una tendenza al calco anche di queste parole. (cfr. parole nate in lingua rumena come partinitate – “partijnost’ ”, ideinitate – “idejnost’ ”).

In questo modo regolari contatti linguistici portano a una convergenza dei modelli di formazione delle parole: quella che era una traduzione parola per parola potrebbe diventare una traduzione interlineare accettabile. Il confine tra la traduzione parola per parola e quella interlineare dipende dai confini della parte comune a due lingue, ed essa è mutevole.

Il calco è un fenomeno molto diffuso nella prassi dell’organizzaione internazionale. È indicativa, in questo caso, l’attività dell’Organizzazione delle Nazioni Unite.

La traduzione orale e scritta di tutti i discorsi e dei testi che compongono la documentazione dell’ONU e delle altre sue organizzazioni, nelle lingue ufficiali (o anche solo in parte di esse, ovvero nelle lingue di lavoro utilizzate nell’organizzazione), richiede una precisa uniformazione dei termini e dei concetti. A ciò è connessa la pubblicazione di una grande quantità di norme redazionali e di dizionari terminologici, che sono di grande interesse per lo studio dei contatti linguistici e delle modalità di formazione della parte in comune. Portiamo a dimostrazione un breve elenco di termini in inglese, francese e russo, legati alla struttura dell’Organizzazione delle Nazioni Unite in relazione all’istruzione, alla scienza e alla cultura (UNESCO).Confrontando questi termini si trovano facilmente dei calchi:

Uno dei problemi interessanti e ancora irrisolti della teoria della traduzione è il seguente: in quali casi un traduttore sceglie un prestito e in quali un calco? Si potrebbe cercare la risposta a questa domanda nel carattere dell’elemento semantico, che si trasmette a fronte del contatto linguistico. È stato osservato che quando compare la necessità della trasmissione dell’elemento semantico, estraneo alla data realtà, si sceglie il prestito (prestiti dal russo al francese: samovar, cosaque, steppe).

Le osservazioni sui prestiti portano all’idea che essi indichino oggetti concreti della vita quotidiana, di un “mestiere” eccetera (cfr. “kostûm”, “pal’to”, “bokal”, “pudra”, “sup”, “paštet”, “monter” eccetera).

È interessante l’immissione di prestiti nel testo come procedimento di base per la traduzione di parole con più significati, anche dette “politematiche”, per la trasmissione di opere della letteratura orientale. Di conseguenza V. N. Toporov, traduttore dell’opera buddista Dhammapada dalla lingua pali, applica questo principio. Diversamente da numerosi altri traduttori di quest’opera, che tentano di chiarire il significato del termine principale del libro “dhamma” (la parola “dhamma” significa virtù, legge, dottrina, religione, elemento, qualità, cosa, fenomeno eccetera), Toporov introduce tale parola nel testo russo (Toporov, 1960, pagg. 32 e 133).

È possibile che il problema dei calchi o dei prestiti possa essere risolto con la raccolta di alcune considerazioni teorico-informative.

Per quanto riguarda i prestiti si amplia l’alfabeto dei morfemi della lingua emittente; per i calchi l’alfabeto dei morfemi resta invariato.

Consideriamo ora un messaggio (una parola da tradurre). Se esso ricorre frequentemente (per esempio quando si tratta di un oggetto di uso quotidiano), ha senso codificarlo con un morfema (di regola i prestiti non possono essere scomposti), a discapito di un modesto ampliamento dell’alfabeto. Se invece esso ricorre raramente, è più utile usare un messaggio lungo (per quantità di morfemi), ma in compenso non ampliare l’alfabeto. Sottolineiamo che la soluzione a questo problema ha un grande significato nella linguistica generale (cfr. la questione circa l’utilità di considerare dittonghi e affricate come un fonema).

Tra i calchi ricoprono un posto significativo le cosiddette parole famose, ovvero locuzioni nate grazie alla traduzione di fonti comuni della letteratura. A ciò risale l’origine delle locuzioni bibliche, parole e composizioni di parole, legate all’antica mitologia, ma anche alle dichiarazioni di gente di spicco.

Data l’importanza di queste parole famose, sia dal punto di vista della pratica (spesso pongono un traduttore poco esperto di fronte a una situazione complicata) che da quello che della teoria (mostrano in modo evidente la possibilità di contatti tra le lingue europee), riportiamo di seguito un elenco di esempi significativi.

jhgjhg

..m,